Ничего невозможного - Страница 29

Нет! Этого быть не может! Какая поразительная ирония судьбы получится, если выйдет, что от чресл главного борца с магами родился Архимаг.

Даетжина истерично хихикнула, вообразив себе физиономию Росса, когда он узнает. Впрочем, появлению на свет Джевиджева отпрыска есть еще с десяток разумных объяснений. Не стоит загадывать наперед, но если мальчишка родился магом… Доподлинно знает только Кориней. Он роды принимал, он видел, как ребенок сделал первый вдох. Естественно, отрекшийся не скажет ни словечка даже под пыткой. С другой стороны, не будет же канцлер держать под замком своего сына всю жизнь? Надо пройти положенные храмовые таинства, надо показать наследника общественности. Правда, сделать это можно и через год, и через два. Никто не посмеет потребовать предъявить ребенка. Или посмеет?

Идея возникла внезапно, из ниоткуда, словно вспышка света маяка прорезает штормовую ночь: «А если пустить слух, что… маленький Джевидж родился волшебником? А что? Такие вот пошли разговорчики. Ну, странно же, право слово! Пятнадцать лет на этом… древе не завязалось ни единого плода, пустоцветом облетела юность Фэймрил Бран, урожденной Сааджи. И тут такое диво приключается. Неспроста ведь, ох неспроста! Помяните мое слово, милостивые государи, нечисто здесь, совсем нечисто. Не без магии, не без нее родимой».

Без кофейной гущи можно предугадать, что случится дальше. Слово за слово, и придется Россу Джевиджу как миленькому показать своего наследника компетентной комиссии экзортов. И тогда…

Даетжина снова присела за кофейный столик и неизменно изящно вернула чашечку в исходное положение. Заглянула внутрь и немного растерялась от удивления. Благородный напиток аристократов, а вернее, остатки его, не менее благородные, хоть и неказистые с виду, предрекали волшебнице серьезные и важные перемены в жизни. Можно сказать, переворот вверх тормашками, ни много ни мало.

Касан Ангамани и Морран Кил могли видеть своего подопечного только издали, и то в искаженном виде. В зал заседаний посторонних не пускали — ни газетчиков, ни доверенных лиц, ни охрану. Немногочисленным телохранителям милордов законодателей было отведено место на галерее над залом, упрятанной за яркими красочными витражами. Если смотреть на лорда Джевиджа через янтарно-золотые стекла, тогда он выглядел гораздо лучше, чем сквозь зеленые. Здоровее, скажем так.

— Как бы плохо ему не стало прямо на заседании, — высказал вслух мысли Моррана его коллега Касан. — Не нравится мне он.

Осунувшееся лицо лорда канцлера, его впалые и синие после бритья щеки, заострившийся клювом нос и выступающий подбородок говорили о хронической усталости и нервном напряжении последних дней.

У Моррана наготове всегда был чудодейственный порошок профессора, который в экстренном случае следовало растворить в воде и влить в глотку Джевиджу, чтобы снять паралитическую слабость во всех членах и головную боль после припадка.

— Ничего, может, обойдется все, — слабо утешил сам себя маг и, прижавшись ухом к щелке в раме, стал слушать дебаты советников.

— … Я не вижу никакой острой необходимости в столь срочной отправке эскадры, — резко заявил граф Нидриен. В Маголи война? Или пираты пленили сотню эльлорских торговых судов? Нет ведь? Так к чему такая спешка?

— А следует дождаться, пока там все запылает? — фыркнул Джевидж. — Ввязываться в войну, которая напрямую нас не касается, но будет иметь далеко идущие последствия для всего континента, выйдет накладнее.

— Нам вообще нет смысла вмешиваться в распри южных варваров, — вставил свою реплику Ларкайинг. — Наше дело тут сторона. Тысячу лет жили без Маголи и еще проживем столько же. Вот в мое время…

— Вы бы повнимательнее изучили расчеты, ваше сиятельство, — невежливо перебивая, посоветовал ему лорд канцлер. — А то, что раньше все было прекраснее, цветы пахли лучше, а девушки улыбались шире, мы все и так знаем.

Дрожащий фальцет князя раздражал до крайности даже незаинтересованного зрителя.

«Старый дурак, совсем из ума выжил».

Чем больше Морран узнавал оборотную сторону власти, тем меньше ему это все нравилось. Любые начинания, даже самые благие, всегда находили идейных противников. Вот и приходилось милорду вместо плодотворной работы вести бесконечные переговоры: уламывать одних, обещать с три короба другим, шантажировать третьих, чтобы добиться хоть какого-то продвижения вперед. Иначе правительство и парламент вообще ничего не делали бы — только ругались меж собой.

— И почему это мы должны поддерживать народного президента Артуариса, а не генерала Титувиса? Республиканцы официально провозгласили отмену сословий, что полностью противоречит имперской политике, — язвительно заметил Бриззлин. — Они — настоящие еретики! И мы будем бряцать оружием ради усиления влияния еретиков? Нет и еще раз нет!

— А еще канские юнионисты являются основным рынком сбыта алакирмского риса и камня, налоги от продажи которых текут прямиком в эльлорскую казну. Еретикам, как вы выразились, тоже хочется кушать время от времени, а еще они хотят купить у нас несколько линкоров прямо со стапелей, — ехидно ухмыльнулся Джевидж. — И я очень сомневаюсь, что вы, милорд, на ощупь или на вид отличите золото еретика и золото правоверного, при всем вашем многолетнем опыте. — Намек настолько прозрачный, что у лорда Оглашающего побелели от волнения губы. — Так что — да и еще раз да! Южная эскадра все же покажет генералу Титувису, кого Эльлор любит больше. Вопрос с заходом в Канраису согласован на самом высоком уровне. Его императорское величество поддерживает планы Адмиралтейства. Еще вопросы есть?