Ничего невозможного - Страница 34

Впрочем, все как обычно. ВсеТворец видит все и всему ведает меру и предел. Так стоит ли гневить Его неверием в непогрешимость Его планов?

А если взглянуть на все произошедшее с другой стороны, то стоит ли списывать собственные просчеты на волю ВсеТворца, коли сам безрук и безмозгл? Его великокняжеское высочество подбрасывал на ладони серебряный эльлорский талар, решая для себя, как он станет глядеть на неожиданную и чрезвычайно неприятную новость — как правоверный или как рационалист. И так как за окном, залитым дождевыми струями, пряталась ночь, то чаша его внутренних весов склонялась к атеистическому мировосприятию. Владыка Шиэтры — ранняя пташка по натуре, утром ему проще собраться мыслями, он полон бодрости и открыт для разговора, а чем ближе к закату, тем менее он расположен внимать чьему-то суждению. Ночные заседания — это сплошь словесная порка и нервотрепка для подданных, коим не посчастливилось попасть в поле зрения недовольного монарха. Посему никто из присутствующих в кабинете в столь поздний час и не надеялся, что вызов от Тедельмида предвещает кому-то нечто доброе.

Окинув долгим и не слишком ласковым взором членов ближнего круга — самых приближенных к монаршей особе и специально приглашенных высших сановников, Великий князь молвил приторным, неприятным голосом:

— Итак, милостивые государи, к концу этой декады эльлорская эскадра под командованием контр-адмирала Гутторна покинет Порт-Этайшас и отправится патрулировать пролив Ганага. Тем, кто забыл, я напоминаю, что третье десятидневие йурми-месяца на исходе, то бишь эскадра выйдет в море уже послезавтра. Что вы по этому поводу думаете, господа?

Разумеется, советники пребывали в состоянии праведного гнева. Как же так?! Как эльлорцы посмели перебежать дорожку в самый неподходящий для этого момент? Несказанная наглость и нарушение всех возможных договоренностей… с Маголи. Хитрые и непредсказуемые южные варвары решили извлечь выгоду из вечного соперничества двух самых сильных держав цивилизованного мира. Там, где Шиэтра проявила твердость и неуступчивость, Эльлор продемонстрировал дипломатическую гибкость, выиграв ни много ни мало — многократное усиление влияния в регионе.

— Я понимаю вашу обеспокоенность и возмущение, милорды, и даже полностью разделяю ваши чувства, — сообщил Великий князь, пристально изучая бриллиант в перстне на среднем пальце правой руки (плохой знак!). — Но, к величайшему нашему сожалению, ни беспокойство, ни гнев, ни прочие сильные душевные порывы ни в коем разе не повлияют на решимость прославленного контр-адмирала исполнить приказ эльлорского императора. Мы можем даже попробовать один за другим выброситься из окна этого кабинета в знак протеста, но что-то мне подсказывает — это тоже не поможет. Айриз Гутторн плевать хотел на вконец разгневанных шиэтранцев, и Раил Второй Илдисинг разделяет его мнение, я не говорю уж о Россе Джевидже. Тому сейчас вообще не до наших неудовольствий, — неспешно рассуждал Тедельмид. — У человека недавно родился долгожданный наследник. Я бы на его месте полгода не просыхал от счастья, но эльлорский канцлер не настолько здоров, чтобы пить по-шиэтрански — от заката до рассвета. И тем не менее Джевидж нашел время и силы, чтобы убедить этих заносчивых… лордов советников снарядить эскадру в кратчайшие сроки. Он же, руками Тайной службы, сделал все возможное, чтобы мы с вами узнали о предстоящем походе к берегам Ру-Фаррата последними. Прямо как муж-рогоносец об изменах благоверной.

Ругательство в устах Его великокняжеского высочества означало еще один плохой знак для советников. Белокурый и миловидный тридцатипятилетний Тедельмид очень редко выражался непечатно, настолько редко, что такие случаи можно пересчитать по пальцам одной руки. В последний раз он сказал очень-очень плохое слово, когда упал с лошади и сломал три ребра. Нынче же, бранясь, князь глядел поочередно на министра военно-морских сил и директора департамента внешней разведки.

— Пожалуй, стоит призадуматься над тем фактом, что в моем непосредственном окружении находится столько абсолютно здоровых и подозрительно жизнерадостных людей, которые неспособны исполнять свои прямые обязанности, в то время как хромые и контуженные отставники умудряются приложить свою руку ко всем значимым мировым событиям с пользой для своей страны и сюзерена. Странно, вы не находите, милорды?

Милорды несказанно удивились подобным выводам и поспешили заверить Его великокняжеское высочество в том, что подобное положение дел не более чем случайное стечение неблагоприятных обстоятельств. Одного только Росса Джевиджа стоило бы приравнять к стихийному бедствию. К урагану или разрушительному шторму.

— Вот это очень правильное замечание. Увечный канцлер, разумеется, представляет собой неодолимую силу. Джевиджу ведь приходится пользоваться мозгами гораздо чаще, чем моим советникам. Я прямо завидую моему венценосному собрату — Раилу Второму Илдисингу, — он может позволить себе моменты спокойной уверенности, а также способен безмятежно спать или развлекаться с фавориткой, а не денно и нощно бдеть над государственными делами из-за полной неспособности подданных исполнить свой долг. Может быть, мне переманить Росса Джевиджа в Шиэтру? А? Посулить полцарства, как в старые добрые времена.

Великий князь свирепел на глазах, хотя об этом мог догадаться далеко не каждый сторонний наблюдатель. Красивое, идеально симметричное лицо его покрылось мертвенной бледностью, губы сжались в прямую линию, а крылья носа трепетали, словно Тедельмид принюхивался к чему-то исключительно смердящему.